Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Он с трудом отрывается от своих мыслей, бормочет что-то вроде "гм" и "ну конечно, как знаешь". Но она настаивает.

- Это обойдется довольно дорого, - деловито добавляет она.

- Я подумаю, - говорит он со скукой в голосе, чуть ворчливо. Тогда она решительно заявляет:

- Лучше уж я поговорю с мосье Перейро. Для него это пустяк.

Зеппу неприятно.

- Стоит ли этого вся затея? - говорит он нерешительно.

- Да, стоит, - твердо заключает она.

Она поворачивается, собираясь уходить. Но тут он поднимается и, должно быть, только теперь видит ее по-настоящему.

- Ты великолепна, - восхищается он, искренне любуясь ею. - И как только ты ухитряешься, не понимаю. Смотри, не очень надрывайся, старушка, советует он ей сердечно, с выражением дружеской заботы на худощавом лице. Он называет ее "старушкой", произнося всю фразу на баварском диалекте, отчего она звучит как интимная ласка, и, улыбаясь, прибавляет: - Мне не следовало бы этого говорить, но, право, если ничего не выйдет с дурацким радио, особенно горевать не буду. Итак, до свиданья, старушка, желаю успеха. И кланяйся Перейро, но только в том случае, если он твердо скажет "да".

С ее уходом он почувствовал себя особенно славно. Он привязан к Анне. Когда ее нет дома, он очень скоро начинает ощущать ее отсутствие; с теплым чувством думает он о том, как часто она была ему опорой в хорошие и плохие времена, вспоминает о бесчисленных часах общей работы и общих радостей.