Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

И с его, Визенера, стороны идиотствовоспринимать все это иначе.

Господин фон Герке, хотя он еще отнюдь не знал, как выпутаться из дела Беньямина, нисколько не беспокоился. Будь что будет. В худшем случае за него заступится Медведь. Медведь не оставит его в беде; Медведь часто ворчит, но, когда надо, действует.

- А ведь было бы, пожалуй, и в самом деле лучше, - размышлял он вслух, так как Визенер не ответил, - если бы эта история действительно оказалась - как вы сказали? - ликвидированной. - Он сверкнул зубами и начал тихонько насвистывать. Мотив был Визенеру знаком, какой-то очень известный мотив, но слов он никак не мог припомнить, и это злило его. - Боюсь, дорогой Визенер, - ответил наконец фон Герке на собственный вопрос, - что на вас нашел сентиментальный стих и вы бы не прочь, чтобы этого клопа лелеяли и хранили, как драгоценность.

Он едва заметно пожал плечами и опять стал насвистывать тот же мотив. Визенер все еще молчал; он думал не столько о словах Шпицци, сколько старался вспомнить слова этой проклятой песни. Молчание становилось тягостным.

Вдруг он вспомнил. Шпицци насвистывал старую народную песенку, простую и наивную песенку о "базельской смерти": как один человек просит базельскую смерть забрать его старую, а затем и молодую жену: обе они ему в тягость, и он хочет от них избавиться. Припев начинается словами: "Дружок мой, базельская смерть..." Визенер обрадовался. Яснее Шпицци не мог бы ответить на вопрос, который привел сюда Визенера.