Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Оба вспотели; в зале страшно жарко. Как же должно быть жарко танцующим.

Они сопят, у них вульгарный и счастливый вид. Они смотрят друг на друга и держат друг друга за руки с неприятным, пошлым выражением. Ничего здесь нет общего с любовью, голый животный инстинкт, но для них, по-видимому, достаточно и этого. У Ганса прошла охота рисовать девушку. Она искоса смотрит на него, немножко разочарованная.

Хорошо ли, что именно Жермена будет той женщиной, с которой он сойдется в первый раз?

Там в блеске юности прелестной,

Как образ голубых высот,

Стыдливостью красы небесной

Пред ним любимая встает.

И он, во власти странной грезы,

Блуждает, в думы погружен,

Из глаз его катятся слезы,

Собратьев избегает он.

Краснея, вслед за него бродит,

И счастлив, коль кивнет она,

Он для нее цветы находит

В полях, где шествует весна.

О пега чувств! О свет надежды!

О время первое любви!

Отверстым небо видят венеды.

Блаженства жар течет в крови.

Когда б не знала увяданья,

Пора любви, пора мечтанья!..

Нет, так не бывает. Если хорошенько вникнуть, это даже совсем глупые стихи. Шиллер ничего не понял в отношениях между полами. Он был связан своей классовой психологией; вот почему стихи эти вышли такими глупыми, фальшивыми. Любовь - это такая же функция, как всякая другая, как еда и питье. Буржуазные поэты так ее воспевали по понятным социологическим причинам.