Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

- Плохоже вы угадали, - отозвался Шпицци. - О конце режима мы думаем все, с тех пор, как он начался. Что же, быть нам из-за этого всегда в плохом настроении? Ах, Коринна, я вижу, что с внутренним голосом дело у вас обстоит не лучше, чем в Берхтесгадене.

Коринна заранее радовалась сегодняшнему вечеру и, согласившись переступить порог квартиры дипломата-боша, решила не обращать внимания на своего "духовного повелителя". "Жаль, - думала она, - что этот Шпицци вдруг оказался не в настроении".

"Теперь, - думал Шпицци, - надо бы набрести на какую-нибудь хорошую идею. Если бы мне пришла в голову хорошая идея - раз уже Визенер провалился со своим планом, - Бегемот заключил бы со мной мир, хотя он меня терпеть не может".

Мир. Вот она, желанная идея. Мир, перемирие. Перемирие в печати. Шпицци с молниеносной быстротой нашел путь, верный путь к желанному "перемирию в печати", о котором так часто писали.

Разумеется, это перемирие в печати сводилось к тому, чтобы заткнуть рот критикам и бунтарям. Разве смутьяны эмигранты, злоупотребляя гостеприимством Франции, поднимая против нас травлю, не составляют наихудшее препятствие к франко-германскому соглашению? Франция обязана отказать в гостеприимстве этим подонкам, выслать таких людей, как Гейльбрун и Траутвейн, если они не прекратят своей преступной деятельности. Мы со своей стороны проявим готовность взять более умеренный тон.