Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Одного они достигли - все мы кое-что утратили от своей человечности, что-то привилось нам всем. И мне в том числе, - признался он, словно извиняясь, и даже как будто улыбнулся; он подумал о своей тоске по Берлину, по Моабиту, по своему глупому сыну. - Когда Германия опять будет наша, - размышлял он вслух, - нам будет чертовски трудно вновь обратить в людей двуногие существа, из которых долгие годы вытравлялось все человеческое.

- Боюсь, - сказал рабочий Тудихум, - что еще очень рано ломать себе голову над такими вопросами. Нам еще чертовски долго ждать, пока Германия вновь станет нашей.

- Нельзя терять терпения, - мягко сказал Царнке. - Об очень высоком человеке евреи в шутку говорят: долог, как изгнание. А под изгнанием они имеют в виду время, прошедшее со дня разрушения храма в Иерусалиме, это приблизительно тысяча восемьсот шестьдесят пять лет. Что же нам говорить, если нашему изгнанию еще и трех лет нет?

- Мне думается, что мы быстро вправим мозги нашим немцам, - ответил на прежнюю мысль Царнке Дональд Перси. - Всю войну, четыре года подряд, день и ночь нам вколачивали в головы, что нет ничего величественнее стальной бани и железной дисциплины. И понадобились не годы, а часы - да вы это знаете лучше меня, вы на себе это испытали, - не годы, а часы, чтобы вернуть себе человеческий разум. Почему же теперь это не удастся?

Они опять включили радиоприемник и настроили его на волну немецких станций. Передачи со съезда в Нюрнберге и сообщения о нем кончились.