Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941-1942   ::   Драбкин Артем

Я был у него ведомым. Это, кажется, в 42-м было. На Мурманск был большой налет, мы шестеркой поднялись. Так вот передают нам по радио (наведение тогда уже работало): «01-й! Группа 109-х!» Я хорошо «воздух видел», передаю ему: «Вижу 109-х!» А он спокойно так: «Добре. Ну, хлопци, пийшли „стодеветых“ бить». Потом передают: «01-й! Группа 87-х! Вам переключиться на 87-х!» А он опять спокойно: «Ну, хлопци, пийшли на „восемьдесят семых“. На подходе к Мурманску мы их обнаружили, их было около 20, а то и больше. На большой скорости атаковали снизу. Вижу, Коваленко поставил „харрикейн“ почти вертикально и так со скольжением, с метров 50 одной очередью по „штукасу“ и ударил, с 12 пулеметов. Потом Коваленко сваливает в сторону, я тоже сваливаю и вижу, раздваивается „юнкере“, хвост в одну сторону, остальное в другую. Перерезал Коваленко „юнкерс“ на глазах у меня: „Почти уси патроны расстрелял“. Потом нам со станции радиоперехвата рассказали, что орали немцы: „Окружены советскими истребителями! Уничтожают!“ Мы в том бою вместе с другой шестеркой, что „мессеров“ связала, восемь самолетов сбили.

— Я думал, это байка, вроде образного выражения, когда британские летчики во время «битвы за Британию» говорили, что перерезали пулеметным огнем немецкие самолеты?

— Нет, «Браунингами» это можно было сделать, ну и, конечно, нашими ШКАСами, ведь ШКАС по скорострельности — уникальный пулемет.