Якутия   ::   Радов Егор

И даже когда их пение прекратилось и они подняли руки вверх, эти пронзительные звуки воистину существующего невероятия все равно остались повсюду: и на поверхности луж, и внутри шерстистых цветков, и в сердцах всех людей, и в душах всех существ. Тут же Хек и Васильев подошли к Саргылане и Елене, и все стали в ряд.

- Насмарку, - сказал Хек. - Будьте деревом! И они поклонились.

- Насмарку, - опять сказал Хек. - Будьте деревом! И они опять поклонились.

- Насмарку, - в третий раз сказал Хек. - Будьте деревом! И они снова поклонились.

- Что, что, что вы делаете?! - закричал Головко, вскакивая с матраса. - Зачем, зачем? Сделайте что-нибудь!

- Обряд, - сказал Хек. - Молитесь.

Головко, шатаясь, подошел.

- Я тоже хочу, - сказал он. - Насмарку! Будьте деревом! Тьфу-тпру-шру. А-а-а-ар. Поцелуйтесь! Поцелуйтесь! Так?

- Нет, - сказал Хек. - Не так. Сядьте туда, откуда пришли. Молитва!

Головко поплелся обратно и сел на матрас.

- Декламация, - сказал Хек.

Тут же Васильев вышел вперед, кашлянул, щелкнул пальцами и проговорил:

- Ее бог есть ее слава, ее надежда и ее высший путь. Ее бог есть она сама, как таковая. Ее бог есть так же, как есть она, или что-нибудь еще, или ее река, или ее море. Ее бог есть ее внутреннее напряжение и внешний облик; ее бог есть ее спокойствие и страсть; ее бог есть ее душа и сила. Ее бог есть Бог, олицетворенный в ней, так же точно, как ее Бог есть некий бог, присутствующий в ней. Бог - это просто Бог, вот и все; а ее бог - это просто ее бог, и ничего.