Якутия   ::   Радов Егор

- До свидания, обиды! - крикнул он, поворачивая ключ зажигания. - Жизнь так легка.

- А я там был, - неожиданно сказал Головко.

И они опять помчались вперед по веселой бешеной дороге, наполненной автомобилями, мотоциклами, троллейбусами и автобусами, и ветер опять обвевал их лица, шеи и грудь, принося с собой нежную свежесть, дух ласкового ночного воздуха, и благоухающую насыщенную палитру запахов прекрасного города Мирного, существующего в густоте цветущих деревьев, в брызгах озерной, речной, океанской, дождевой чистой алмазной влаги, и в окружении своей загадочной нереальности, возникающей вдруг среди остальной действительности, как подлинно явленная сладкая греза. Все слилось в проносящемся мимо пестром мельтешений; кончились проспекты и улицы, и начались темные поля и новые уютные дома; бананы сменялись баобабами, и пальмы уступали свое место тальнику; бульвар превращался в стремительное шоссе, ведущее неизвестно куда; и когда наконец желтая, в коричневую полоску, машина с Павлом Амадеем Саха, Жукаускасом и Головко доехала почти до того самого места, где совершил недавно посадку вертолет, работающий на службу <зу-зу>, она вдруг свернула направо в узенький проезд, и, проехав пять домов, остановилась напротив шестого, напоминающего увеличенный в четыре раза якутский четырехугольный балаган. Бесшумно раздвинулись бежевые ворота, раскрывая въезд, Павел Амадей Саха радостно поднял руки вверх.