JК
Яма :: Куприн Александр Иванович
Страница: 211 из 408 – И, обернувшись тылом к противнице, она громко шлепнула себя ниже спины. – От сюда! Ось!
А другая в ответ визжала бешено:
– Брешешь, курва, бо достойна, достойна!
Лихонин воспользовался минутой. Будто что-то вспоминав, он торопливо вскочил с лавки и крикнул:
– Подождите меня, тетя Грипа, я через три минуты приду! – и нырнул сквозь живое кольцо зрителей.
– Панычу! Панычу! – кричала ему вслед его соседка, – вы же скорейше назад идыте! Я вам одно словцо маю сказаты.
Зайдя за угол, он некоторое время мучительно старался вспомнить, что такое ему нужно было непременно сделать сейчас, вот сию минуту. И опять в недрах души он знал о том, что именно надо сделать, но медлил сам себе в этом признаться. Был уже яркий, светлый день, часов около девяти-десяти. Дворники поливали улицы из резиновых рукавов. Цветочницы сидели на площадях и у калиток бульваров, с розами, левкоями и нарциссами. Светлый, южный, веселый, богатый город оживлялся. Продребезжала по мостовой железная клетка, наполненная собаками всевозможных мастей, пород и возрастов. На козлах сидело двое гицелей, – или, как они сами себя называют почтительно, «крулевских гицелей», то есть ловцов бродячих собак, – возвращавшихся домой с сегодняшним утренним уловом.
«Она уже, должно быть, проснулась, – оформил, наконец, свою тайную мысль Лихонин, – а если не проснулась, то я тихонько прилягу на диван и посплю».
А другая в ответ визжала бешено:
– Брешешь, курва, бо достойна, достойна!
Лихонин воспользовался минутой. Будто что-то вспоминав, он торопливо вскочил с лавки и крикнул:
– Подождите меня, тетя Грипа, я через три минуты приду! – и нырнул сквозь живое кольцо зрителей.
– Панычу! Панычу! – кричала ему вслед его соседка, – вы же скорейше назад идыте! Я вам одно словцо маю сказаты.
Зайдя за угол, он некоторое время мучительно старался вспомнить, что такое ему нужно было непременно сделать сейчас, вот сию минуту. И опять в недрах души он знал о том, что именно надо сделать, но медлил сам себе в этом признаться. Был уже яркий, светлый день, часов около девяти-десяти. Дворники поливали улицы из резиновых рукавов. Цветочницы сидели на площадях и у калиток бульваров, с розами, левкоями и нарциссами. Светлый, южный, веселый, богатый город оживлялся. Продребезжала по мостовой железная клетка, наполненная собаками всевозможных мастей, пород и возрастов. На козлах сидело двое гицелей, – или, как они сами себя называют почтительно, «крулевских гицелей», то есть ловцов бродячих собак, – возвращавшихся домой с сегодняшним утренним уловом.
«Она уже, должно быть, проснулась, – оформил, наконец, свою тайную мысль Лихонин, – а если не проснулась, то я тихонько прилягу на диван и посплю».