Эссе, очерки, статьи   ::   Толстая Татьяна

И по верстке она достаточно „кирпичевая“… Она долбает и тех, и тех…» Хочется, набравшись христианского смирения и положив дружескую руку на плечо «гендиректора» – нет, некруто долбануть, а тихо, проникновенно прошептать с нехорошей консервативной улыбкой: «Толя! Зайчик! Товарищ! Верь: есть в нашем языке синонимы. Си-но-ни-мы! Да уж лучше матом, Толя, чем так-то!…»

Но нет, не внемлет, и чувствует так же, как и говорит: «Сколько ни вбивали мы в голову классическую музыку, хорошую, высокую – не идет она с экрана. Вот попса – да.» «Сегодня выросло поколение, которому даже знания лучше вбивать через телевизор…"

Ну естественно, голубчик гендиректор. Если ВБИВАТЬ высокую музыку, зуботычинами расширять кругозор, поркой учить искусству акварели и рукоприкладством затрагивать тайные струны души, а также выражать все эти мысли с помощью полутора слов, то следующему поколению вбивать знания будет просто некуда.

Опять-таки скажут: че ты на Лысенко тянешь? Че тянешь? Нормальный парень. Крутые передачи крутит. Че ты его долбаешь? Не знаю… Под руку попался. Когда «не слышишь сладкой музыки материнского языка», говоря словами поэта, то как-то, знаете, обостряется эта, как ее… чувствительность. Раскроешь газету… ой. Маркизова Лужа по весне после завершения строительства дамбы. Поэтому прошу прощения у Анатолия Григорьевича, – не хуже он и не лучше других, просто по дороге встретился, – за использование его имени и цитирование его интервью в таких печальных языковых обстоятельствах. Расстроил. Огорчил. Напомнил. Прибил душу к земле.

Парень, извини, парень. Толян, прости. Понял? Все нормально, Толян.