Юрьевская прорубь   ::   Вронский Юрий

Он проводил Трясоголова до двери, как лучшего друга. Трясоголов сказал на прощание:

— Ваше преосвященство, дети, которые есть среди схваченных русских, не должны избегнуть общей участи, ибо они знают о Томасе и обо всём прочем не меньше взрослых!

— Да, да! Благодарю вас! — взволнованно отвечал епископ. — Святая католическая церковь никогда не забудет, от чего вы её избавили!



Глава двадцатая. БУНТ МАРТИНА

После ухода дедушки Мартин долго сидел в оцепенении. Он не в силах был пошевелиться, в голове у него не было ни одной мысли. Наконец его вывел из этого состояния скрип лестницы где-то внизу. «Дедушка вернулся», — подумал Мартин. Но скрип затих, и в спальню никто не поднялся.

Смеркалось. Комнату быстро наполнял мрак. Мартину захотелось спуститься в кухню или столовую — куда-нибудь, где светло и есть люди. Но он вспомнил, что сидит взаперти. Зачем дедушке понадобилось запирать его, идучи выручать его друга? Мысленно он то оказывался в темнице у Николки, то отправлялся с дедушкой в замок к епископу, то снова возвращался к самому себе, запертому в спальне.

Уходя, дедушка сказал, что Мартину вообще лучше некоторое время не отлучаться из дому, и было в его лице и в голосе что-то уклончивое.