Юрьевская прорубь   ::   Вронский Юрий

Мешок нашёлся в шиповнике — там, где мальчики ждали появления Домской девы и невольно подслушали разговор слуги епископа с соборным сторожем. Утром мешок уже лежал на том месте, откуда Мартин взял его накануне русского Нового года.

И действительно, на другой день дедушка сказал, что Мартину уже нет нужды находиться в лавке, что, пожалуй, будет лучше, если он сможет больше времени уделять Священному Писанию и прочим наукам, дабы как следует подготовиться к поступлению в духовный коллегиум.

Мартин чувствовал себя победителем. Он победил самого себя — преодолел страх, от которого пересыхает в глотке, а руки и ноги делаются бессильными, словно тряпичные. Он заставил себя сделать то, что считал нужным, невзирая ни на какие препятствия. Он был радостен и горд. Даже тревога, поселившаяся в нём с тех пор, как он стал невольным обладателем чужой опасной тайны, за одно только знание которой могут повесить, ослабела, спряталась, и ему с лёгким сердцем мечталось о предстоящей встрече с Николкой.

Он не мог знать о разговоре, происшедшем между дедушкой и старшим приказчиком вечером того дня, когда старший приказчик обнаружил злополучный мешок на том самом месте, где тот лежал до исчезновения. Старший приказчик сказал хозяину, что у него язык не поворачивается сообщить о своих новых подозрениях, но и молчать ему не позволяет долг старого верного слуги, который всем обязан своему благодетелю.

Хозяин изъявил желание выслушать его, и приказчик поведал следующее.