Юрьевская прорубь   ::   Вронский Юрий

Немецкие мальчишки, жившие в той же части города, что и он, не желали иметь с ним дела, потому что его мать была эстонка.

Первое время они ограничивались тем, что, завидев его вдалеке, кидали в него гнилой брюквой и выкрикивали оскорбления. Раз Мартин слышал, как один из мальчишек сказал:

— Перестань! Если он пожалуется Трясоголову, с нас шкуру спустят.

Действительно, пожалуйся Мартин дедушке — мальчишек взгрели бы. Но дедушки своего он боялся ещё больше, чем мальчишек. И они, словно чувствуя это, становились раз от разу наглее. Они тоже были сыновья и внуки бюргеров — купцов или богатых ремесленников, у них было в обычае хвастаться друг перед другом богатством своей семьи и благородством происхождения. А несколько мальчишек презирали всех остальных, потому что перед фамилиями их родителей стояло словечко «фон». Это словечко означало, что они дворянского происхождения.

Как-то раз один из этих «фонов», желая повеселить приятелей, оседлал Мартина, обхватив его руками за шею, и стал кричать и погонять его, как будто сидит на лошади:

— Но-о! Поехали, кляча несчастная! Один мальчишка крикнул:

— Отпусти его! Он задохнётся! Другой возразил:

— Ничего ему не сделается! А если и сдохнет — невелик убыток!

Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один из глумившихся над Мартином не подставил ему ножку. Мартин упал, но вместе с ним упал и сидевший на нём мучитель. При этом мучитель расквасил нос.