Юрьевская прорубь   ::   Вронский Юрий

— Да, ваше преосвященство, прекрасен мир, созданный Господом Богом, однако наша Вестфалия в нем самая драгоценная жемчужина! За возвращение в милое отечество!

— Ты, может быть, ещё и увидишь прозрачные воды Рейна, — с глубокой печалью промолвил епископ, — а я… я таки умру в этой невежественной стране…

Он умолк. И казалось, что вот-вот заплачет. Томас тоже чуть было не прослезился.

— Гоните мрачные мысли, ваше преосвященство, — начал он было утешать своего господина, однако епископ осушил кубок, и мужество вновь вернулось к нему. Он сказал:

— Но мы не имеем права унывать! Всякое святое дело неизбежно связано с жертвами. Конечно, гораздо легче и приятнее отказаться от этих бесконечных изнурительных усилий, которые иногда начинают казаться бесплодными, и вернуться в милое отечство. Но ведь сюда сразу придут русские, и бедных ливов, эстонцев, латышей и прочих никогда уже не озарит свет истинной католической веры. Можем ли мы оставить этот несчастный народ коснеть в язычестве и невежестве?

— Нет, ваше преосвященство, никак не можем! — горячо отвечал Томас.

Епископ задумался, и Томас не мешал ему. Он сидел не шелохнувшись, пока епископ не заговорил снова.

— Всё-таки не купцы, я полагаю, известили Псков. Эти бюргеры слишком трусливы, чтобы решиться на подобное деяние…

— Да, ваше преосвященство, они безмерно трусливы! С их трусостью соперничает только их алчность!

— Налей-ка нам вон из той бутыли, — сказал епископ. — Это греческое вино — большая редкость в Ливонии. Признаться, сам я нисколько не огорчён, что замысел фон дер Борха сорвался. В душе я был против этой войны, ибо не верил, что магистру удастся разгромить Псков.