Камешки на ладони   ::   Солоухин Владимир Алексеевич

Откровенно говоря, я сомневаюсь в том, что они смогли бы додуматься до цветка.

* * *



Некий художник совершил подделку под Моне. Подделка получилась столь искусна, что даже, когда подделывальщик признался, специалисты-искусствоведы и эксперты все равно не верили и продолжали утверждать, что Моне подлинный.

Информация об этом случае в одной из западных газет содержала оттенок, что вот, мол, что вы носитесь со своими гениями. Захотели и сделали не хуже, не отличишь.

Подделывальщик собирается теперь подделать Рембрандта. Подумаешь – Рафаэль, Рублев, Ботичелли… Современный художник без имени пишет почти так же.

Возможно. Но это все хорошо делать тогда, когда есть Моне и есть Рембрандт. То есть когда есть под кого подделываться.

* * *



Может быть, самый емкий литературный жанр – древняя притча. В одной притче, состоящей из нескольких фраз, бывает сказано так много, что хватает потом на долгие века для разных народов и разных социальных устройств. Возьмем хотя бы притчу о блудном сыне. Когда блудный сын, промотав свои деньги, возвратили в родительский дом, отец на радостях зарезал теленка. Другой сын, неблудный, обиделся: как же так, он не проматывал отцовских денег, каждый день добровольно трудится, и ему – ничего. А этому лоботрясу и моту – теленка. За что же?!

В нескольких строчках, как в хорошем романе, три разных характера: отца, блудного сына и неблудного сына. Характеры даны во взаимодействии. Эта притча и зернышко, в котором таится большое дерево.