Клан - моё государство 2.   ::   Китлинский

– Вы, Александр, что, безвылазно в тайге находитесь?- спросил его Потапов.

– А что на большой земле делать? Суета сует. Все бегут куда-то, мелькают перед глазами, толкаются, а тут спокойно, никто не мешает. Чтобы думать, нужна тишина.

– Это верно. За столичной спешкой не замечаешь, как годы бегут. Дети вон мои растут, старшему четырнадцать исполнилось, а вроде вчера я его с женой из роддома забирал. Даже не заметил, как выросли,- со вздохом сказал Потапов.- И отец – не отец, всё на супруге, без меня выросли. Я служил – они росли.

– В городском муравейнике жизнь бежит быстро, у всякого свои проблемы, оглядываться некогда, все в погоне за куском хлеба насущного. Посидеть, чтобы никто не мешал, и то не возможно, а это первейшая необходимость для человека,- вывел Сашка свои размышления.

– Оттуда, видно, и наша бездуховность.

– Наверное. Души в глубинке нашей осталось больше в народе, чем в столицах и крупных городах, так что разговоры о её потере ни в коем случае не касаются периферии. Духовность исчезла в масштабах, растворилась в групповых склоках, распалась на низменные интересы. Интеллигенция не может поделить свою, якобы принадлежащую им по праву первоочерёдности, духовность. Вот во МХАТе раздел труппы. Что делят? Да ничего не делят. Один пытается с помощью связей доказать слабой женщине своё преимущественное право вещать духовность миру, своему народу, а он, народ, срать хотел на его претензии и его самозванство.