Клан - моё государство 2.   ::   Китлинский

– Согласен.

– Она мне назовёт тоже свою мать, в лучшем случае, в худшем – она сама детдомовка, как её блудный сын, то есть я. Всё, на этом цепочка рода в глубь прервётся.

– Логично.

– Берём крайний лучший вариант, в который я не верю. Я потерялся, причину не называем. Знаете, как бывает: оставила в коляске, зашла в магазин, вышла, а уж нет ребёнка, барыги унесли, за банку вина продали побирушке, та ходила, носила, а потом сдала в приют, когда подрос.

– Это запросто.

– Припустим, меня украли из хорошей семьи, прекрасной, интеллигентной и так далее. Все в слезах и соплях от моей пропажи, одним словом, горе.

– Смеёшься надо мной, стариком?

– Ну, что вы! Играю роль. Вы же сами просили.

– Понял, сразу не смекнул.

– Вот я их нахожу. Маму, папу. По годам живы бабушки и дедушки, и даже, возможно, пра-, прародственники.

– Видимо, так.

– Они меня тискают, обнимают, ласкают: сладкий ты наш, родненький, где же ты скитался, на конфетку, птенчик ты ненаглядный. А я им? Ну, они люди интеллигентные ведь. Так вот я им: мамаши, папаши, слёз не лейте – не достоин. Где и что, не могу сказать, если будете настаивать – расскажу, но предупреждаю: приготовьте валидол, хотя они уже при нём. Или он при них. Наивные люди, сказывай, говорят, мы на всё готовы, всё примем. Счастье-то какое, говори. А я им перечисляю, что знаю, что умею, чем владею. Они с широко раскрытыми ртами, с глазами навыкате с интересом и вниманием слушают.