JК
Когда боги глухи :: Козлов Вильям Федорович
Страница: 102 из 876Чего бороду-то, как поп-расстрига, отпустил?
– Не могу я без тебя, Саша, – негромко произнес он. – Живу, как волк в логове. Днем ладно, а ночами ты передо мной маячишь как наваждение! Знаю, что головой рискую, а вот не смог, приехал в эту проклятую Андреевку!
– Промахнулся ты, выходит, Ростислав Евгеньевич? – насмешливо бросила она на него взгляд. – Мне-то толковал, когда немцы заявились, что Советской власти конец на веки вечные, а вон как оно все повернулось! Гитлер сгинул, а в Германии строят социализм?
– Две Германии есть, Саша, две. В одной социализм строят, как ты говоришь, а в другой – оружие куют, чтобы его свергнуть.
– Что ж, опять война?
– История еще свой окончательный приговор не вынесла.
– Тебе бы на печке бока греть, а ты еще на что-то надеешься, – рассудительно заметила она. – Чего с немцами-то не ушел?
– Я – русский, Саша, – произнес он. – И без России не могу.
– Зато она без таких, как ты, обходится… Что вы людям-то дали – войну, голод, разруху. Да что говорить… Какую теперь фамилию-то носишь?
– Для тебя я – Ростислав Карнаков.
– Не думала не гадала тебя больше увидеть! Как снег на голову…
– Может, последний раз свиделись, – с грустью произнес он. – Продай ты, Саша, дом, хозяйство – и со мной! – Карнаков и сам не верил тому, что говорил.
– Какая же это будет жизнь? – жалостливо посмотрела она на него.
– Не могу я без тебя, Саша, – негромко произнес он. – Живу, как волк в логове. Днем ладно, а ночами ты передо мной маячишь как наваждение! Знаю, что головой рискую, а вот не смог, приехал в эту проклятую Андреевку!
– Промахнулся ты, выходит, Ростислав Евгеньевич? – насмешливо бросила она на него взгляд. – Мне-то толковал, когда немцы заявились, что Советской власти конец на веки вечные, а вон как оно все повернулось! Гитлер сгинул, а в Германии строят социализм?
– Две Германии есть, Саша, две. В одной социализм строят, как ты говоришь, а в другой – оружие куют, чтобы его свергнуть.
– Что ж, опять война?
– История еще свой окончательный приговор не вынесла.
– Тебе бы на печке бока греть, а ты еще на что-то надеешься, – рассудительно заметила она. – Чего с немцами-то не ушел?
– Я – русский, Саша, – произнес он. – И без России не могу.
– Зато она без таких, как ты, обходится… Что вы людям-то дали – войну, голод, разруху. Да что говорить… Какую теперь фамилию-то носишь?
– Для тебя я – Ростислав Карнаков.
– Не думала не гадала тебя больше увидеть! Как снег на голову…
– Может, последний раз свиделись, – с грустью произнес он. – Продай ты, Саша, дом, хозяйство – и со мной! – Карнаков и сам не верил тому, что говорил.
– Какая же это будет жизнь? – жалостливо посмотрела она на него.