Ковчег детей, или Невероятная одиссея   ::   Липовецкий Владимир

В свои пятнадцать лет я не мог вспомнить более счастливых минут, чем те, когда, прильнув к окуляру и наведя резкость, увидел собственный волос, увеличенный в полтораста раз. Волос напоминал искривленную ветку дерева. Срезы растений, радужное крыло бабочки, жизнь капли воды, кровяные шарики, лягушечья кожа — все это без устали я начал рассматривать и изучать. Мои гербарии и коллекции бабочек занимали лучшие места на городских выставках. «Быть тебе, Запольский, биологом», — говорили учителя. Так думали и друзья. Но было у меня еще одно увлечение, доставшееся в наследство от дедушки Платона.

Виталий Васильевич подсел ко мне и помог найти в альбоме нужную фотографию.

— Деда моего, судебного следователя, в Петербурге знали многие. Был он приверженцем известного русского юриста и демократа Анатолия Кони. О хлебосольстве дедушки, его доброте и радушии ходило много рассказов. Вот один из них.

Запольский обедает. Ему докладывают:

— Ваше благородие, городовой доставил преступника.

— Хорошо, поглядим, что за субъект. Но сперва покормите его. Не беседовать же нам на голодный желудок. Ну а потом ко мне.

После обеда в комнату входит задержанный. Голова опущена. На хмуром лице и во всей фигуре видна покорность судьбе, обреченность человека, готового к неизбежному наказанию. Но следователь на вошедшего смотрит не строго, а скорее с любопытством. И спрашивает, не как судья спрашивает, а участливо:

— Ну что, любезный? Небось набедокурил?

Доброта располагает к доверительности:

— Так уж получилось. Куренка я украл. Не хотел, да сам он в руки шел.