Красный смех   ::   Андреев Леонид Николаевич

Его одевают очень чисто — не в военное платье, — занимаются его наружностью, и со своими белыми волосами и молодым ещё лицом, задумчивый, внимательный, благородный в медленных, усталых движениях, он даже красив.

Когда мне рассказали все, я подошёл и поцеловал его руку, бледную, вялую руку, которая никогда уже больше не поднимется для удара, — и никого это особенно не удивило. Только молоденькая сестра его улыбнулась мне глазами и потом так ухаживала за мной, как будто я был её жених и она любила меня больше всех на свете. Так ухаживала, что я чуть не рассказал ей о своих тёмных и пустых комнатах, в которых я хуже чем один, — подлое сердце, никогда не теряющее надежды… И устроила так, что мы остались вдвоём.

— Какой вы бледный, и под глазами круги, — сказала она ласково. — Вы больны? Вам жалко своего брата? — Мне жалко всех. И я нездоров немного. — Я знаю, почему вы поцеловали его руку. Они этого не поняли. За то, что он сумасшедший, да? — За то, что он сумасшедший, да. Она задумалась и стала похожа на брата — только очень молоденькая.

— А мне, — она остановилась и покраснела, но не опустила глаз, — а мне позволите поцеловать вашу руку? Я стал перед ней на колени и сказал: — Благословите меня.

Она слегка побледнела, отстранилась и одними губами прошептала: — Я не верю. — И я также.

На секунду её руки коснулись моей головы, и эта секунда прошла.

— Ты знаешь, — сказала она, — я еду туда. — Поезжай. Но ты не выдержишь.

— Не знаю. Но им нужно, как тебе, как брату. Они не виноваты. Ты будешь помнить меня? . — Да. А ты? — Я буду помнить.