Кружилиха   ::   Панова Вера Федоровна

Заметив, что у того или другого сотрудника глаза слипаются от утомления, он взглядывал на часы и говорил сухо и обиженно:

- Вы можете идти домой.

На часы взглядывал, чтобы намекнуть сотруднику: отпускаю-де тебя раньше положенного часа исключительно из сострадания к твоему жалкому положению.

Все-таки не каждый может трудиться так, как он. Да, не каждый.

Ему было семьдесят восемь лет.

В то утро, когда Рябухин сбежал из госпиталя, Владимир Ипполитович за утренним чаем вдруг заговорил.

- Опять больна! - сказал он с раздражением.

Маргарита Валерьяновна тонко, по-кошачьи чихнула в платочек и посмотрела на мужа покрасневшими глазами.

- Должно быть, - сказала она виновато, - я простудилась вчера на похоронах.

- Незачем было ходить на похороны, - сказал Владимир Ипполитович. Ведь вот я не пошел же. Как будто горе Листопада стало меньше от того, что ты была на похоронах.

- Нет, конечно; но так, видишь ли, принято, - тихо оправдывалась Маргарита Валерьяновна. - Как же так: он бывает у нас, он с тобой работает, - и вдруг никто из нас не пришел бы на похороны...

- Предрассудки, провинция, - сказал Владимир Ипполитович. - Мужчина в наши дни переживает все это совершенно иначе.

Медленно переставляя больные ноги в валенках, он прошел в кабинет, сел к столу и задумался.

Похороны, похороны. Который день он слышит это слово. Умерла молодая женщина. Все ахают: подумайте, такая молодая, жить бы да жить!.. Не понимают, что для желания жизни нет предела.

И праву на жизнь тоже нет предела.