Кружилиха   ::   Панова Вера Федоровна

Но невозможно уволиться, не узнав, чего ради директор помчался к Нонне Сергеевне.

Поразмыслив, Мирзоев оставил машину на попечении мальчишек и поднялся к Нонне. Присутствие директора не смущало его; кашлял он для того, чтобы предупредить влюбленных о своем приближении: успеют нацеловаться, вся жизнь впереди.

- Тебе что, Ахмет? - спросил Листопад весело. - Обожди, минут через десять поедем.

- Здравствуйте, Нонна Сергеевна, - нежно сказал Мирзоев, встав на пороге со своей улыбкой. - Душевно огорчен вашей болезнью.

- Подхалимничай хорошенько! - вскричал Листопад. - Травкой перед ней стелись, понятно?

- Вполне понятно, - прикрыв глаза, многозначительно сказал Мирзоев.

И, всячески показывая, что он сочувствует влюбленным и благословляет их, еще раз улыбнулся и отправился вниз - у хозяев разузнать подробности о новой директорше.

Нельзя было курить около больной, и Листопад с удовольствием закурил, уйдя от Нонны. Зажав в зубах папиросу, на ходу застегивая пальто, вышел он на улицу и взглянул вверх, на ее окна.

Мягко светились они сквозь белые занавески. Хорошо, когда светит человеку этот ясный свет. Хорошо знать, что кто-то о тебе вспоминает, кто-то тебя ждет, кто-то все тебе простит...

Ах, Ноннушка, милая...

Хорошо из натопленной комнаты, где нельзя курить, выйти на простор, под летящий снег. Вдохнуть чистый и крепкий, как спирт, морозный воздух. Затянуться всласть табачным дымом. Оглянуться на ласковые окна - и опять хозяин сам себе.