JК
Темное солнце :: Вербинина Валерия
Страница: 182 из 406Она умоляюще скосила глаза на рыцаря (Рупрехт крепко держал ее за волосы, не давая пошевелиться), однако Боэмунд и ухом не вел. Прочие крестоносцы спокойно наблюдали за происходящим. И подумать только, что на расстоянии полета стрелы от нее сидит Вонючка, он же Лягушонок, со своей дурацкой царапиной, и… Второй оруженосец подобрал щепотку земли и сунул ее Мадленке.
— Это для защиты от ада, — объявил он; ведь ее вешали, не позвав к ней священника.
Мадленке сделалось совсем нехорошо от такой заботы. Рупрехт поднял ее и потащил к веревке, болтающейся на суку дерева. И в этот момент у бедной Мадленки наконец прорезался голос.
— Анжу, ко мне! — заверещала она, вырываясь из рук цепкого Рупрехта. — Спаси меня скорее, меня убивают! На помощь, друг, на помощь!
— Убивают! — пискнула она еще раз после того, как Рупрехт огрел ее по шее и у нее аж потемнело в глазах.
— Вот проклятое отродье, — проворчал кнехт, затягивая петлю на ее шее. Другой конец веревки был перекинут через сук и приторочен к седлу лошади, на которую сел второй оруженосец; и, едва он дал бы шпоры благородному животному, бренной жизни Мадленки пришел бы конец. Рупрехт взглянул на своего подручного и хотел уже поднять руку, приказывая ему сняться с места, но не успел сделать этого. В кустах послышался такой треск, словно сквозь них ломилось стадо диких быков, и весь исцарапанный, с налитыми кровью глазами, Филибер де Данже выскочил на поляну, держа в руке кошкодер.
— Это для защиты от ада, — объявил он; ведь ее вешали, не позвав к ней священника.
Мадленке сделалось совсем нехорошо от такой заботы. Рупрехт поднял ее и потащил к веревке, болтающейся на суку дерева. И в этот момент у бедной Мадленки наконец прорезался голос.
— Анжу, ко мне! — заверещала она, вырываясь из рук цепкого Рупрехта. — Спаси меня скорее, меня убивают! На помощь, друг, на помощь!
— Убивают! — пискнула она еще раз после того, как Рупрехт огрел ее по шее и у нее аж потемнело в глазах.
— Вот проклятое отродье, — проворчал кнехт, затягивая петлю на ее шее. Другой конец веревки был перекинут через сук и приторочен к седлу лошади, на которую сел второй оруженосец; и, едва он дал бы шпоры благородному животному, бренной жизни Мадленки пришел бы конец. Рупрехт взглянул на своего подручного и хотел уже поднять руку, приказывая ему сняться с места, но не успел сделать этого. В кустах послышался такой треск, словно сквозь них ломилось стадо диких быков, и весь исцарапанный, с налитыми кровью глазами, Филибер де Данже выскочил на поляну, держа в руке кошкодер.