Лара   ::   Байрон Джордж Гордон

XVII

В нем было странно разное слито:

Манило это, отвращало то;

Его судьба была темней всего;

Кто порицал, кто восхвалял его,

Но, споря, все в него вперяли взгляд,

И жизнь его узнать был всякий рад.

Кто он? Зачем ворвался он в их круг,

Нося лишь имя, всем известный звук?

Он - враг людей? Но всякий знал о том,

Что он веселым был с весельчаком;

А глянуть ближе, говорят одни,

Улыбка та - насмешке злой сродни:

Смех губы лишь кривил - и застывал,

И никогда во взоре не сиял.

Все ж этот взор и мягким был порой,

Не с черствой, значит, он рожден душой;

Но тут же он хладел, как бы стыдясь

Той слабости, что в гордость пролилась,

Не снисходя сомненья разогнать

В тех, кто его боялся уважать.

Он сам терзал то сердце, что в былом

От нежности изнемогало в нем;

На страже скорби, он в душе растил

Лишь ненависть - за то, что так любил.

XVIII

Все презирал он, что видал вокруг,

Как если б вынес худшие из мук.

Он странником был в этом мире, он,

Как скорбный дух, сюда был занесен.

Средь черных грез он в бури сам себя

Кидал, случайно лишь не погубя,

И не сгубил - напрасно: сам о том

Жалел он, вспоминая о былом.

Любить способный больше, чем любой,

Кто облик носит на земле - земной,

В мечтах о благе он занесся ввысь,

И в холод зрелый те мечты влились.