Леонид Андреев   ::   Горький Максим

В Петербурге я получил письмо от нею, он писал между прочим:

"У каждой лошади есть свои врожденные особенности, у наций - тоже. Есть лошади, которые со всех дорог сворачивают в кабак, - наша родина свернула к точке, наиболее любезной ей, и снова долго будет жить распивочно и на вынос".

Через несколько месяцев мы встретились в Швейцарии, в Монтре. Леонид издевался над жизнью швейцарцев.

- Нам, людям широких плоскостей, не место в этих тараканьих щелях, говорил он.

Мне показалось, что он несколько поблек, потускнел, в глазах его остеклело выражение усталости и тревожной печали. О Швейцарии он говорил так же плоско, поверхностно и то же самое, что издавна привыкли говорить об этой стране свободолюбивые люди из Чухломы, Конотопа и Тетюш. Один из них определил русское понятие свободы глубоко и метко такими словами:

"Мы в нашем городе живем, как в бане, - без поправок, без стеснения".

О России Л.Н. говорил скучно и нехотя и однажды, сидя у камина, вспомнил несколько строк горестного стихотворения Якубовича "Родине":

За что любить тебя, какая ты нам мать?..

- Написал я пьесу, - прочитаем?

И вечером он прочитал "Савву".