Любавины   ::   Шукшин Василий Макарович

Платоныч кашлянул, сказалпросто:

– Дело такое, Николай, мы не пьем. Мне нельзя, а он… ему рано.

Агафья благодарно посмотрела на старика, быстренько спрятала деньги в шкаф.

– Ну, после бани, я думаю, можно… По маленькой? – просительно сказал Николай.

– Нет, спасибо.

Николай крякнул, посмотрел на жену: деньги в надежных руках. Она их уже не выпустит – не тот случай. Он только теперь сообразил, какого свалял дурака. Стоял посреди избы со штанами в руках – огромный, расстроенный. Тяжело глядел на свою ловкую половину. Та как ни в чем не бывало собирала на стол ужинать. Платоныч и Кузьма невольно рассмеялись.

– Не тоскуй, Микола, – сказал Платоныч.

Николай крепко, с шумом потер ладонью небритую щеку. Признался:

– У меня теперь голова три дня не будет работать. Какую я ошибку допустил, мать честная! – он запрыгал на одной ноге, попадая другой в штанину. – Главное – сам же… свернул трубочкой и сунул под хвост. Затемнение какое-то нашло.

– Все тебе мало, душа сердешная. Трубочкой он свернул! – обиделась Агафья.

Николай повернулся к ней, строго сказал:

– Пока не разговаривай со мной. Не волнуй зазря.

Поужинали. Клавди не было. Кузьма вылез из-за стола, поблагодарил хозяев, пошел на улицу покурить.

В сенях, в темноте, его вдруг коснулось что-то мягкое, и в ухо горячо дохнули:

– Выходи на улицу

Кузьма даже сморщился – так больно и сладко сделалось в груди.