JК
Любавины :: Шукшин Василий Макарович
Страница: 473 из 655 – Голова-то болит, небось?
– Ты что, стреляться хотел?
Ивлев, не отвечая, налил ей водки, себе тоже.
– Давай.
– Что-нибудь случилось?
– Нет.
– Драка была?
– Да нет, ну тя к дьяволу! Не знаю я ничего. Я тоже пьяный был.
Девица выпила, сморщилась, завертела головой… Ивлев сунул ей огурец, она оттолкнула его.
– Эхх… – Ивлев покачал головой. – Вот бить-то некому!
Девица села на стул, глубоко вздохнула и сказала облегченно:
– Лучше стало.
– Неужели не стыдно так жить? – спросил Ивлев серьезно. – Или тут уж про совесть говорить не приходится?
Девица посмотрела на него, как на стенку – безучастно.
– Ты думаешь, Мария тебя любит? – улыбнулась, губы толстые, чувственные, осоловелые глаза поражают усталостью и покорностью, щеки толстые – так и хочется нахлестать по ним. – Можешь не волноваться – не любит.
– Заразы вы!… – с дрожью в голосе громко сказал Ивлев, сорвался с места и заходил по комнате. – Поганки вы на земле, вот кто! – остановился перед девицей. – Натянула шелк на себя! Дрыгать ногами научилась!… – Ивлев побелел от ярости, но слов, убийственно точных, разящих слов не находил. Срывались оскорбительные, злые, пустые, в сущности, слова.
– Ты что, стреляться хотел?
Ивлев, не отвечая, налил ей водки, себе тоже.
– Давай.
– Что-нибудь случилось?
– Нет.
– Драка была?
– Да нет, ну тя к дьяволу! Не знаю я ничего. Я тоже пьяный был.
Девица выпила, сморщилась, завертела головой… Ивлев сунул ей огурец, она оттолкнула его.
– Эхх… – Ивлев покачал головой. – Вот бить-то некому!
Девица села на стул, глубоко вздохнула и сказала облегченно:
– Лучше стало.
– Неужели не стыдно так жить? – спросил Ивлев серьезно. – Или тут уж про совесть говорить не приходится?
Девица посмотрела на него, как на стенку – безучастно.
– Ты думаешь, Мария тебя любит? – улыбнулась, губы толстые, чувственные, осоловелые глаза поражают усталостью и покорностью, щеки толстые – так и хочется нахлестать по ним. – Можешь не волноваться – не любит.
– Заразы вы!… – с дрожью в голосе громко сказал Ивлев, сорвался с места и заходил по комнате. – Поганки вы на земле, вот кто! – остановился перед девицей. – Натянула шелк на себя! Дрыгать ногами научилась!… – Ивлев побелел от ярости, но слов, убийственно точных, разящих слов не находил. Срывались оскорбительные, злые, пустые, в сущности, слова.