JК
Любавины :: Шукшин Василий Макарович
Страница: 585 из 655Если, конечно, в крайкоме… ничего страшного не случилось. Чем там кончилось-то?
Родионов все смотрел на Ивлева, и взгляд его был неузнаваемо холодный, чужой, пристальный.
– Иди, пожалуй, в милицию, – согласился он. – В крайкоме все обошлось… Но выговор тебе будет – чтоб ты умел вести себя.
Ивлева поразили глаза Родионова. Даже в минуты ярости они у него никогда не были такими, даже – когда он очень уставал. Сидел другой Родионов – пожилой, глубоко и несправедливо обиженный человек.
– Кузьма Николаич…
– Ладно… – Кузьма Николаевич махнул рукой, встал и начал раздеваться. – Давай спать.
Разделись, легли. Ивлев не выключил на своей тумбочке свет.
Слышно было, как подъезжали к подъезду гостиницы такси, жалобно взвизгивали тормоза, хлопали дверцы… В соседнем номере бубнил репродуктор и разговаривало сразу несколько людей, смеялись – выпивали, наверно. По коридору прогуливались две женщины – туда-сюда; когда они приближались к дверям, Ивлев разбирал отдельные фразы:
– Дорогая моя, я вам говорю: не сдавайтесь!
– Возмутительно то, что он не может понять… – дальше не разобрать.
– Не сдавайтесь! – опять восклицала женщина с низким сильным голосом. И еще несколько раз слышал Ивлев, как она говорила: «Не сдавайтесь!».
Потом из репродуктора в соседнем номере грянула удалая русская песня. Ивлев придвинулся ближе к стене и стал слушать песню.
Родионов все смотрел на Ивлева, и взгляд его был неузнаваемо холодный, чужой, пристальный.
– Иди, пожалуй, в милицию, – согласился он. – В крайкоме все обошлось… Но выговор тебе будет – чтоб ты умел вести себя.
Ивлева поразили глаза Родионова. Даже в минуты ярости они у него никогда не были такими, даже – когда он очень уставал. Сидел другой Родионов – пожилой, глубоко и несправедливо обиженный человек.
– Кузьма Николаич…
– Ладно… – Кузьма Николаевич махнул рукой, встал и начал раздеваться. – Давай спать.
Разделись, легли. Ивлев не выключил на своей тумбочке свет.
Слышно было, как подъезжали к подъезду гостиницы такси, жалобно взвизгивали тормоза, хлопали дверцы… В соседнем номере бубнил репродуктор и разговаривало сразу несколько людей, смеялись – выпивали, наверно. По коридору прогуливались две женщины – туда-сюда; когда они приближались к дверям, Ивлев разбирал отдельные фразы:
– Дорогая моя, я вам говорю: не сдавайтесь!
– Возмутительно то, что он не может понять… – дальше не разобрать.
– Не сдавайтесь! – опять восклицала женщина с низким сильным голосом. И еще несколько раз слышал Ивлев, как она говорила: «Не сдавайтесь!».
Потом из репродуктора в соседнем номере грянула удалая русская песня. Ивлев придвинулся ближе к стене и стал слушать песню.