Любостай   ::   Личутин Владимир Владимирович

Сам городской человек, Бурнашов впервые попал в деревню, и все здесь ему было особенным, в диковинку. Вот два мужика столковались ставить хлев. Рядились долго, с неделю, сначала обхаживали избу со стороны, закидывали удочку, потом заломили бешеную цену и пустили о том слух по деревне. Народу – новость, народу – событие, все принялись обсуждать. Бурнашов поначалу горячился, метал искры, шел на отказ и незаметно смирился. Сошлись на тысяче, и вроде бы все были довольны: но только дошли до Алексея Федоровича слухи, что плотняки обдурили писателя, объегорили и сорвут нынче хороший куш. Жалели писателя, ругали плотняков, но и тайно радовались за них: раз писатель пошел на уступку, значит, у него бешеные деньги, ему их не жаль. Терпи, Бурнашов, главное, не выдай слабины. Ну, тысячу взяли, подумаешь, но какой тут огромный труд! Что нынче деньги, какая-то паршивая дубленка куда больше тысячи тянет. Явно потеряна реальная ценность труда – так успокаивал себя Бурнашов и постепенно Лизу примирил со случившимся. Та прежде никогда не видала подобных денег, и сама сумма, которую затребовали плотняки, оглушила и выбила из колеи. А тут еще пересуды, сплетни, околесица разговоров. Извелась Лизанька и даже поначалу принялась зудеть и точить Бурнашова…

И вот появились на заулке работники: Самсонов и Чернобесов. Гришаня ласковый, улыбчивый, безотказный, лататель деревенских прорех, на словах у него все ладно, все хорошо: «Ой, Лешка, лесу наваляю, трактором выдернем. Это все лабуда. Утречком, значит, встану, бревно-другое поставлю, верно?»

Чернобесов – реалист.