Лунин, или смерть Жака   ::   Радзинский Эдвард

Эх, сударь, все вы гусей дразните.

ЛУНИН. Кого дразню?

ГРИГОРЬЕВ. Гусей... Ну зачем же вы государственного преступника и повесили?

ЛУНИН. Это вы его повесили, любезнейший! А я его не вешал. (Смешок) Фраза?

Последние слова он произносит смеясь, туда – в темноту, в толпу мундиров.

Я ведь шутник, господа...

И ЛУНИН захохотал еще пуще.

ГРИГОРЬЕВ. (совсем серьезно). Не время шутить, Михаил Сергеевич, поверьте.

ЛУНИН (повернулся и долго глядел на поручика своим волчьим взглядом, наконец произнес тихо-тихо). Шабаш?

Молчание.

Когда?

ГРИГОРЬЕВ. Исполнить надлежит сегодня после полуночи.

ЛУНИН. Пуля?

ГРИГОРЬЕВ. Совсем иначе, Михаил Сергеевич. Решено, чтобы никакого вам посрамления не было, дескать, так и так: от апоплексического удара скончались...

Молчание. Смешок.

ЛУНИН. Значит, удавите... Тебе предписано?

ГРИГОРЬЕВ. (только вздохнул). Так что должен я обыск произвести в камере... чтобы никакого противозаконного оружия... (Помолчав.) Михаил Сергеевич, вы ж понимаете, дело совсем тайное... а я такое на себя беру – вас предупреждаю. Но ведь милосердие должно быть.

ЛУНИН. Что должно быть?

ГРИГОРЬЕВ. (твердо). Милосердие.

Смешок ЛУНИНА, как кашель.

Нет, не одно лишь милосердие, конечно, а обоюдная польза тоже. (Медленно.) Если дадите честное слово подпустить к себе... исполнителей... я ничего обыскивать не стану... Можете сделать в полнейшем одиночестве необходимые приготовления... и помолиться.