JК
Тингль-Тангль :: Платова Виктория
Страница: 188 из 449Смысл словообразования не совсем понятен Ваське, но на врача он производит потрясающее впечатление.
Из его кабинета Васька вышла с диагнозом дислексия.
Очевидно, это как-то связано с книгами, читать которые она по-прежнему не в состоянии.
Потом было еще несколько врачей, а потом из их жизни навсегда исчез дядя Пека, и только Мика – блаженная дурочка Мика – осталась. И остается до сих пор.
…Пора бы открыть глаза и разжать сведенные пальцы.
Продолжая держаться одной рукой за Ямакаси, Васька подносит к лицу другую: так и есть, на ладони проступила красная полоска, ее нечастые погружения в детство никогда не проходит бесследно. Ямакаси уже мчится по Троицкому мосту, к запаху кровельного железа прибавился запах нечистых перьев, и зачем только Васька затеяла разговор о Мике?
– Ты там случайно не заснула? – Ямакаси старается перекричать ветер с реки. В какой-то момент ему это удается.
– Нет, а что?
– Молчишь всю дорогу.
– Разве?
– Мы говорили о твоей сестре, и ты вдруг замолчала. Она что, такая сука, что слов нет?
Назвать Мику сукой было бы слишком просто. Мика сложнее, гораздо сложнее. Или пытается быть сложной, чтобы хоть как-то заинтересовать в себе кого бы то ни было. Ваську – в первую очередь. Именно так: она пытается быть сложной, пытается быть доброй, пытается быть нужной. Все эти годы Мика ни на секунду не прекращала попыток, она сплела из них целую паутину и сама превратилась в паука.
Из его кабинета Васька вышла с диагнозом дислексия.
Очевидно, это как-то связано с книгами, читать которые она по-прежнему не в состоянии.
Потом было еще несколько врачей, а потом из их жизни навсегда исчез дядя Пека, и только Мика – блаженная дурочка Мика – осталась. И остается до сих пор.
…Пора бы открыть глаза и разжать сведенные пальцы.
Продолжая держаться одной рукой за Ямакаси, Васька подносит к лицу другую: так и есть, на ладони проступила красная полоска, ее нечастые погружения в детство никогда не проходит бесследно. Ямакаси уже мчится по Троицкому мосту, к запаху кровельного железа прибавился запах нечистых перьев, и зачем только Васька затеяла разговор о Мике?
– Ты там случайно не заснула? – Ямакаси старается перекричать ветер с реки. В какой-то момент ему это удается.
– Нет, а что?
– Молчишь всю дорогу.
– Разве?
– Мы говорили о твоей сестре, и ты вдруг замолчала. Она что, такая сука, что слов нет?
Назвать Мику сукой было бы слишком просто. Мика сложнее, гораздо сложнее. Или пытается быть сложной, чтобы хоть как-то заинтересовать в себе кого бы то ни было. Ваську – в первую очередь. Именно так: она пытается быть сложной, пытается быть доброй, пытается быть нужной. Все эти годы Мика ни на секунду не прекращала попыток, она сплела из них целую паутину и сама превратилась в паука.