Тингль-Тангль   ::   Платова Виктория

– Надо полагать, она о тебе заботилась все то время, пока ты не выросла? Не превратилась в такую… такую…

Жокей Ямакаси намеренно затягивает с определением: в такую неблагодарную скотину в такую омерзительную гадину, что просто с души воротит

– …в такую – что?

– В такую потрясающую девушку. Иди-ка сюда, кьярида миа.

Васька понятия не имеет, что означает «кьярида миа»: очевидно, обращение к женщине, которое позволяет мужчине считать ее своей собственностью.

– Мы и так достаточно побыли вместе. Пора бы отдохнуть друг от друга, – говорит она, но все же поднимается с постели. Изящно натянуть на себя джинсы не получается, обычно ловкая Васька путается в штанинах, скачет на одной ноге, едва не падает, вот проклятье! Ямакаси взирает на сцену со снисходительной улыбкой всадника-монаха, только что вошедшего в Иерусалим.

– Иди сюда, – говорит он. – Давай руку.

Васька вовсе не собиралась протягивать ему руку, – восседать на гипсовой лошади еще глупее, чем восседать на куцем седле мопеда, к тому же гипс пачкается, – она не собиралась, но уже через мгновение оказывается на лошадином крупе. Единственное утешение – теперь она сидит не позади Ямакаси, а впереди него.

– Вы всегда жили одни?

– После смерти родителей – да.

– И никто вам не помогал, бедным сироткам? «Бедные сиротки», «бедные, бедные сиротки», «бедные вы мои сиротки», – Васька уже когда-то это слышала.

– Что значит – не помогал?

– Не было никого, кто проявил в вас участие?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Просто… Интересно было бы узнать про твою жизнь побольше.