Мальчик из Брюгге   ::   Синуэ Жильбер

Да и что Ян мог испытывать к ней, кроме бесконечной нежности? Ведь это она заботливо стелила ему постель, поправляла сползшее одеяло, просиживала около его кровати целые ночи, когда он болел, всегда готова была встать неприступной стеной между ним и горестями мира. Такое лицо могло быть — Ян был в этом уверен — только у матери, которой он не знал.

— Берегись! Масло сейчас загорится!

Ян отскочил.

— А, ч-черт! Мэтр рассердится.

Он вытер о штаны измазанные маслом пальцы и бросился к кучке старых тиковых лент, которыми быстро обмотал ладони.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошел?

Не слушая ее, не обращая внимания на языки пламени, вздымающиеся к небу, он подбежал к котлу, схватил за ручки тигель с бурлящим маслом и с трудом поставил его на траву.

— Рехнулся! Ты мог обжечься!

— Действительно мог…

— Тебе известно, чем кончаются все эти выходки?! — И решительным тоном Кателина добавила: — Я пойду и обо всем расскажу Ван Эйку!

Идти ей не пришлось. Художник уже спустился в палисадник и направился к ним, держа в руке ковш.

— Позвольте вам заявить, — бросилась в атаку Кателина, — если хотите гореть в аду, не рассчитывайте на меня; я за вами не пойду. Когда-нибудь вы подожжете дом!

Ван Эйк захохотал, словно она несла вздор.

— Ну-ну, сохраняйте хладнокровие. В худшем случае сгорят только мои работы. Ведь это всего лишь картины…

Служанка покраснела. Она сердито вскинула ведро на плечо и пошла к дому.

— Sic transit gloria mundi [3] … — с ученым видом пробор мотал художник.