JК
Тихая сатана :: Чванов Владимир Ф.
Страница: 69 из 326Но в независимости от результатов будут направлены письма о случившемся по месту вашей и вашего мужа работы. Это я гарантирую».
Его огорчила юношеская опрометчивость Сергея. В шестнадцать лет бывает много обид, обоснованных и необоснованных. Но покушаться на жизнь, когда жизни-то по-настоящему еще не было, – непростительное легкомыслие. Конечно, у парня сложились непростые обстоятельства. Но значило ли это, что нужно поступать так?..
В дверь кабинета Арсентьева стучали только посторонние. Он поднял голову и взглянул на часы. Было около восьми.
Не снимая искристую ондатровую шапку, Школьников порывисто подошел к столу. Он был взволнован. Арсентьев вопросительно поднял голову.
– Слушаю вас, – сказал он, закрывая папку с бумагами.
– Мне бы хотелось послушать вас! – атакующим тоном начал Школьников.
– Я не вызывал…
– Я счел полезным для нас обоих прийти самому. Советую, не делайте опрометчивых шагов, – сказал Школьников и многозначительно посмотрел на Арсентьева.
Арсентьев выпрямился в кресле, давая понять, что готов слушать внимательно.
– Что вы знаете о моих шагах? – спросил он, чувствуя, что Школьников пришел неспроста.
– Я знаю, о чем говорю. Вы намерены направить письмо моему руководству о недоразумении с приемным сыном. Не делайте этого.
– Почему же? Речь идет не о недоразумении, а о более серьезных фактах!
– Не усложняйте! Ваше намерение с точки зрения нравственности аморально. Это вторжение в чужую жизнь.
Его огорчила юношеская опрометчивость Сергея. В шестнадцать лет бывает много обид, обоснованных и необоснованных. Но покушаться на жизнь, когда жизни-то по-настоящему еще не было, – непростительное легкомыслие. Конечно, у парня сложились непростые обстоятельства. Но значило ли это, что нужно поступать так?..
В дверь кабинета Арсентьева стучали только посторонние. Он поднял голову и взглянул на часы. Было около восьми.
Не снимая искристую ондатровую шапку, Школьников порывисто подошел к столу. Он был взволнован. Арсентьев вопросительно поднял голову.
– Слушаю вас, – сказал он, закрывая папку с бумагами.
– Мне бы хотелось послушать вас! – атакующим тоном начал Школьников.
– Я не вызывал…
– Я счел полезным для нас обоих прийти самому. Советую, не делайте опрометчивых шагов, – сказал Школьников и многозначительно посмотрел на Арсентьева.
Арсентьев выпрямился в кресле, давая понять, что готов слушать внимательно.
– Что вы знаете о моих шагах? – спросил он, чувствуя, что Школьников пришел неспроста.
– Я знаю, о чем говорю. Вы намерены направить письмо моему руководству о недоразумении с приемным сыном. Не делайте этого.
– Почему же? Речь идет не о недоразумении, а о более серьезных фактах!
– Не усложняйте! Ваше намерение с точки зрения нравственности аморально. Это вторжение в чужую жизнь.