Страница:
150 из 449
Долина есть в Аравии благой,
Там древний ладан лист роняет свой
И в воздух льет, как в чашу, аромат,
Пока земляне станет — райский сад.
Он вспыхивает как спичка и молит меня о пощаде, хотя я не смог бы с уверенностью сказать, за которого Дарли он краснеет; я же продолжаю менторским тоном:
И, спрятав пламень на груди своей,
Гнездо ты вьешь себе среди ветвей,
Прекраснейшая Феникс! Лишь придет
Седым и горьким пеплом стать черед…
Вовсе неплохая метафора для самой Жюстин, есть даже некий изыск. «Прекрати!» — кричит он всякий раз.
Тебе! И погребальный твой костер
Уж пламень благовонный распростер!
И смерть твоя — вдали от суеты!
И к новой жизни возродишься ты!
«Ну, пожалуйста. Хватит!»
«А что такое? Стих не так уж плох, разве нет?»
И завершаю я образом Мелиссы, наряженной в костюм дрезденской фарфоровой пастушки середины XVIII века:
Ни рощ, пи гор не знает та страна,
И эха нет, и ты поешь одна
Слезу янтарную и радугу пера,
Пустыня примет смерть твою, сестра!
Ну, да будет о Дарли! Но для Жюстин я не в состоянии подобрать ни стишка, ни подходящего повода, если только не принять за чистую монету один из афоризмов Помбаля. Он говорит порой с серьезной миной: «Les femmes sont fideieiles аи fond, tu sais? Elles ne trompent que les autres femmes!» [40] Ho я не вижу тем не менее реальных, конкретных причин, по которым Жюстин захотела бы tromper [41] бледнолицую свою соперницу. Для женщины с ее положением в обществе это infra dignitatem.
|< Пред. 148 149 150 151 152 След. >|