JК
Маунтолив :: Даррел Лоренс
Страница: 4 из 449Где-то за пределами видимости возились гуси, и поднявшийся на крыло выводок разделил вдруг, приподнял от воды краешек неба, волоча за собой через протоку перепончатые лапы, нелепо, как стая гидропланов, туповато переругиваясь на лету. Маунтолив вздохнул, опустил в ладони подбородок и принялся глядеть в коричневую воду за бортом. Он не привык к ощущению счастья. Юность — время разочарований.
За спиной толкал плоскодонку шестом Наруз, младший из братьев, с заячьей губой, выдыхая резко и хрипло, и каждый крен лодки эхом отдавался где-то в чреслах. Ил, тягучий, как патока, тек с шеста обратно в воду с медленным тихим «флоб, флоб», и шест, сахаристо чавкая, снова всасывался в дно. Красиво, но какая вонь, — и он вдруг, к удивлению своему, обнаружил, что ему даже нравятся гнилостные запахи эстуария. Слабые сквознячки морского бриза — до моря было близко — всплескивали по временам, освежая голову. Вилась, звенела мошкара, отблескивая капельками серебра в последних лучах солнца. Паутина переменчивого света бенгальским огоньком пробежала по его душе.
«Наруз, — сказал он, — я так счастлив». — И попал, для себя неожиданно, в торопливый ритм собственного сердца.
Наруз, совсем еще мальчик, рассмеялся тихо, с присвистом и сказал:
«Хорошо, хорошо, — опуская голову. — Это еще рано, подожди. Мы сходимся уже».
Маунтолив улыбнулся. «Египет, — сказал он про себя, как повторяют имя женщины. — Египет».
«Вон там, — произнес Наруз хрипловатым мелодичным голосом, — утки совсем не ruses [3] , понимаешь, да? — (Его английский был весьма неуклюж и ходулен.
За спиной толкал плоскодонку шестом Наруз, младший из братьев, с заячьей губой, выдыхая резко и хрипло, и каждый крен лодки эхом отдавался где-то в чреслах. Ил, тягучий, как патока, тек с шеста обратно в воду с медленным тихим «флоб, флоб», и шест, сахаристо чавкая, снова всасывался в дно. Красиво, но какая вонь, — и он вдруг, к удивлению своему, обнаружил, что ему даже нравятся гнилостные запахи эстуария. Слабые сквознячки морского бриза — до моря было близко — всплескивали по временам, освежая голову. Вилась, звенела мошкара, отблескивая капельками серебра в последних лучах солнца. Паутина переменчивого света бенгальским огоньком пробежала по его душе.
«Наруз, — сказал он, — я так счастлив». — И попал, для себя неожиданно, в торопливый ритм собственного сердца.
Наруз, совсем еще мальчик, рассмеялся тихо, с присвистом и сказал:
«Хорошо, хорошо, — опуская голову. — Это еще рано, подожди. Мы сходимся уже».
Маунтолив улыбнулся. «Египет, — сказал он про себя, как повторяют имя женщины. — Египет».
«Вон там, — произнес Наруз хрипловатым мелодичным голосом, — утки совсем не ruses [3] , понимаешь, да? — (Его английский был весьма неуклюж и ходулен.