JК
Месть. Параллели :: Горький Максим
Страница: 12 из 20Нам туда незачем. А ты вот что: молись-ка богу, готовься… вот я тебя ахну по башке-то и шабаш. Ну!
Он поднял весло на плечо. Звук его голоса был глух, но решителен и твёрд.
Барин слабо опустился на скамью и, тихо ахнув, схватил голову руками.
– Ну, ну! Скорее, коли хочешь помереть по-христиански! Греха-то на тебе сколько? Помнишь? Молись! Живо!
Барин вздрогнул и приподнял голову. Всё кругом было страшно тихо, неподвижно, всё умерло; звуки колокола ещё вздыхали и плыли над водой один за одним – и вот умер последний.
С весла капала вода… раз… два… и точно отсчитывала последние минуты человеческой жизни.
Лодочник стоял в суровой, выжидающей позе и, одной рукой держа весло, другой равнодушно чесал свою бороду. Он так и смотрел палачом и судьёй вместе.
И кругом – ни звука!
Барин застонал, простирая руки к чёрной и мрачной фигуре с веслом на плече, стоявшей перед ним.
– Послушай, за что?.. Возьми у меня деньги, всё… не убивай!.. возьми…
Стон тихо пронёсся над водой и пропал бесследно во мгле и молчании.
Лодка закачалась с боку на бок. Это лодочник переступил с ноги на ногу.
И вот он заговорил так же глухо и спокойно:
– Али сказать зачем, проклятая ты душа? Катюшку-то помнишь? горничная у твоей матери была? помнишь, пакостник? Кто ей ребёнка-то сделал? ты! А Катька-то дочь мне. Понял! ага, анафема, догадался! Готовься, говорю, скорей, а то вот бацну, да и всё тут.
Он поднял весло на плечо. Звук его голоса был глух, но решителен и твёрд.
Барин слабо опустился на скамью и, тихо ахнув, схватил голову руками.
– Ну, ну! Скорее, коли хочешь помереть по-христиански! Греха-то на тебе сколько? Помнишь? Молись! Живо!
Барин вздрогнул и приподнял голову. Всё кругом было страшно тихо, неподвижно, всё умерло; звуки колокола ещё вздыхали и плыли над водой один за одним – и вот умер последний.
С весла капала вода… раз… два… и точно отсчитывала последние минуты человеческой жизни.
Лодочник стоял в суровой, выжидающей позе и, одной рукой держа весло, другой равнодушно чесал свою бороду. Он так и смотрел палачом и судьёй вместе.
И кругом – ни звука!
Барин застонал, простирая руки к чёрной и мрачной фигуре с веслом на плече, стоявшей перед ним.
– Послушай, за что?.. Возьми у меня деньги, всё… не убивай!.. возьми…
Стон тихо пронёсся над водой и пропал бесследно во мгле и молчании.
Лодка закачалась с боку на бок. Это лодочник переступил с ноги на ногу.
И вот он заговорил так же глухо и спокойно:
– Али сказать зачем, проклятая ты душа? Катюшку-то помнишь? горничная у твоей матери была? помнишь, пакостник? Кто ей ребёнка-то сделал? ты! А Катька-то дочь мне. Понял! ага, анафема, догадался! Готовься, говорю, скорей, а то вот бацну, да и всё тут.