Толмач   ::   Кортес Родриго

Он до сих пор вспоминал этот день с содроганием, хотя сам же понимал: ничего другого ему не оставалось – Курб-Эджен и так уже достигла семидесяти двух лет, и тянуть с этим дальше было немыслимо.

Курбан бросил взгляд на безжизненную тушку сурка и снова вздохнул. Он был бы счастлив подарить бабушке такую же легкую смерть, но пролить кровь праматери означало бы навсегда разрушить многовековую преемственность поколений рода – от сульде к сульде [2] .

Жирник моргнул, и он торопливо поправил фитиль и снова перевел взгляд на угасающего Бурхана. Отважный воин из рода Шакья, ратными подвигами заслуживший титул Синха – Лев и Джина – Победитель, мудрый из мудрых, благородный из благородных, дослужившийся до места полкового писаря самого Курбустан-акая и поднявшийся вместе с ним к Отцу-небу, терял жизненную силу на глазах – с того самого дня, как старая Курб-Эджен покинула срединный мир людей. И тридцать шесть лет – три полных цикла – проучившийся у нее шаманскому ремеслу Курбан впервые не знал, что делать.

От досады он зарычал, откинул полог святилища, на четвереньках перебрался в жилую часть землянки, сдвинул сплетенную из прутьев ивняка крышку и выбрался наружу.

Вдохнул остро пахнущий рекой свежий осенний воздух, уселся на взгорке, поджал ноги под себя и, молитвенно сложив ладони, впился глазами в сверкающую на солнце Госпожу Амур. Обычно она ему помогала.