JК
Миледи Ротман :: Личутин Владимир Владимирович
Страница: 58 из 115А ты бомж…
– Да,я бомж, – как эхо, откликнулся Братилов.
– Да, бомж, и у тебя выходки дикие, поганые выходки, – зашипела ненавистно Миледи. – Три года ходил и не знал, да? Ты не знал, что у меня два святых места, к которым без любви не прикасайся? Ты слышишь, Братилов?
– Слышу: у тебя два святых места…
Он осторожно, путаясь в сетном полотне, приблизился на голос к Миледи, опустился на колени и стал слепо шарить перед собою, перебирать ладонью по лавке, пока не наткнулся на Милкино бедро. Оно оказалось твердым и горячим, как русская печь… Хоть оладьи пеки: шлеп теста на лядвию – и через минуту готов оладыш. Миледи перехватила его руку, но отчего-то не оттолкнула. О, как хотелось сейчас Братилову, чтобы это мгновение стало вечным, чтобы его толстые, необихоженные, шероховатые пальцы оказались невесомыми. Братилов запрудил дух, чтобы не дышать перегаром, и замер… «Пьешь, так надо закусывать», – укорил себя. Алексея вдруг взял озноб, та дикая трясучка, что овладевает человеком помимо его воли, когда любовное желание напруживает каждую жилку. Миледи почувствовала его дрожь и сердобольно, участливо спросила:
– Тебе плохо, Алеша?
– Плохо, когда рога на лбу. Шапку мешают носить. – Братилов неловко потянулся к Миледи, нашаривая ее напухшие, такие сладкие губы. Миледи очнулась от наваждения, засмеялась, оттолкнула Алексея. Он чуть не опружился на спину.
– Ты что, Алеша, окстись… Иль забыл? Я целую только любимых.
– Да,я бомж, – как эхо, откликнулся Братилов.
– Да, бомж, и у тебя выходки дикие, поганые выходки, – зашипела ненавистно Миледи. – Три года ходил и не знал, да? Ты не знал, что у меня два святых места, к которым без любви не прикасайся? Ты слышишь, Братилов?
– Слышу: у тебя два святых места…
Он осторожно, путаясь в сетном полотне, приблизился на голос к Миледи, опустился на колени и стал слепо шарить перед собою, перебирать ладонью по лавке, пока не наткнулся на Милкино бедро. Оно оказалось твердым и горячим, как русская печь… Хоть оладьи пеки: шлеп теста на лядвию – и через минуту готов оладыш. Миледи перехватила его руку, но отчего-то не оттолкнула. О, как хотелось сейчас Братилову, чтобы это мгновение стало вечным, чтобы его толстые, необихоженные, шероховатые пальцы оказались невесомыми. Братилов запрудил дух, чтобы не дышать перегаром, и замер… «Пьешь, так надо закусывать», – укорил себя. Алексея вдруг взял озноб, та дикая трясучка, что овладевает человеком помимо его воли, когда любовное желание напруживает каждую жилку. Миледи почувствовала его дрожь и сердобольно, участливо спросила:
– Тебе плохо, Алеша?
– Плохо, когда рога на лбу. Шапку мешают носить. – Братилов неловко потянулся к Миледи, нашаривая ее напухшие, такие сладкие губы. Миледи очнулась от наваждения, засмеялась, оттолкнула Алексея. Он чуть не опружился на спину.
– Ты что, Алеша, окстись… Иль забыл? Я целую только любимых.