Страница:
189 из 481
Люсинов обычно молчит или нерешительно поводит плечами. А тут оживился:
— Бумажки с собой, что ли, потащишь?
— А то, может, сдам тебе на хранение? Подставляй карманы! Бумажки дома, на Васильевском, седьмая линия. У меня отец. Кормить надо старика. Я не безродный вроде тебя!
Ну, это уже лишнее. Все знают: Андрианов не любит Люсика, но зачем в последнюю минуту такие слова?
— Держи! — Брийборода подал руку последним.
Сколько снегу понамело. Завалы! Кому расчищать?.. Белый город. Белая тишина. Кажется, только две живые души во всем мире: Супрун и Андрианов. Ледяной ветер обжег шеи. Пришлось поднять воротники. Андрианов наклонясь к самому лицу Михайла, попросил:
— Старшина, отпустил бы, а?
— Як так, як так?!
— Ну, заладил! Перка говорит, что ты чумной. Чумной и есть!
— Куда подашься? К фрицу?
— Чудак! На кой он мне? В экипаж! Прибегу, как другие. Прорвался, мол, из окружения.
— Так и поверят!
— А то нет? До сих пор, сказывают, пробиваются таллиннские ребята.
— А дознаются?
— Ребята и фамилии свои меняют и год рождения. Кто проверит? Что к месту, то и говорят. Даже звания сами себе дают, если нужно.
— Все равно одна дорога — на фронт.
— А может, и на «коробку»? Если на «передок», то не в штрафную же, не к смертникам.
— Боишься? — спросил почти участливо.
— Боюсь, старшина.
— Зря. Везде люди; Привыкнешь.
На обратном пути решил навестить Михайлину, сестру двоюродную.
|< Пред. 187 188 189 190 191 След. >|