Минное поле   ::   Годенко Михаил Матвеевич

— Непосоленный борщ хлебал? Все есть, все на вид богато: и томатом подкрашен, и сметаной подбелен, а вкуса нет, хоть под забор выплесни.

— Я советский человек — и значит, уже по одному этому не могу быть безыдейным!

Михайло усмехнулся.

— Ух ты!.. Видали, куда завернул? Идейность, хлопче, не цвет волос, который передается от папы-мамы, она приобретается.

— Скажешь, ее в бою надо добыть? Ты свою где, в таллиннском переходе нашел? — Курбатов с ухмылкой погладил обеими руками шотландскую бородку. Супрун по-прежнему невозмутим.

— Советовал бы и тебе не забывать о своем «переходе». Ты, кажется, лыжник. Говорят, ходил в рейды на норвежскую территорию. Вот где твоя тема, вот где твоя идейность. А сочиняешь всякую экзотику.

— Не люблю подсказок, я — свободный художник!

Шушин подал голос:

— Дор-ро-гой мой! Уточни: от чего свободен? Изрекаю тривиальную истину: ты на службе у своего времени. Так от чего же хочешь быть свободным, а? От своих обязанностей перед людьми?

Вмешался Жора Осетинов:

— Братцы-кролики! Ну что-о-о, в самом деле, суд устроили!..

Курбатов отмахнулся от защиты.

— Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой! Безумец — вот мой герой!

— А какой он из себя? Пощупать его можно? — полюбопытствовал Супрун.

— Упрощаешь?

— Зачем же! Своего героя надо видеть, чувствовать.

— Опять начнешь о каком-нибудь усатом мичмане?

— Угадал, только он не усатый.