Мир чудес   ::   Дэвис Робертсон

Разве не Стонтон спровоцировал многое из того, о чем мы слышали в подтексте жизни Магнуса Айзенгрима? Если бы Перси Бойд Стонтон, когда нам – ему и мне – было по десять лет, не швырнул в меня снежок, который попал не в меня, а в миссис Демпстер, что привело к преждевременному появлению на свет ее сына Пола, аее самое лишило разума, разве я лежал бы сегодня в отеле «Савой» в одной постели с Магнусом Айзенгримом и Лизелоттой Вицлипуцли, обсуждая обстоятельства смерти Стонтона?

У нас это вошло в привычку, потому что мы были склонны все важные вопросы обсуждать в постели. Те, кто думает о постели лишь в свете сна или занятий сексом, просто не понимают, что постель – лучшее место для философских дискуссий, споров и, если нужно, для откровений. Не случайно в старину так много королей отправляли правосудие из своих постелей. И даже сегодня есть что-то восхитительно парламентарное в постельном собрании персон, имеющих общие интересы в каком-то деле.

Конечно же, кровать должна быть большой. В «Савое» в комнате Магнуса стояли две шикарные кровати, каждая из которых была достаточно просторна, чтобы вместить троих взрослых людей. (До односпальных кроватей «Савой» не опускается.) И вот после долгого дня признаний и откровений мы втроем расположились в кровати, полулежа на высоких подушках, – Лизл в середине, Магнус слева от нее, я – справа. На Магнусе был красивый халат и шарф, которым он, ложась спать, повязывал голову, потому что, как истый европеец, боялся сквозняков. Я – человек простой, приверженный пижаме. Лизл любила тонкие ночные рубашки, и с ней в постели всегда уютно, потому что она такая теплая.