Мистер Рипли под землей   ::   Хайсмит Патриция

Водиннадцать они с Мёрчисоном пошли прогуляться в лес позади владений Тома. Мысли и чувства Тома были в смятении. В приливе откровенности или дружеского расположения, или каких-то иных эмоций — он и сам не знал, как их охарактеризовать, — он показал Мёрчисону собственные живописные опыты — в основном, пейзажи и портреты. Том всегда старался максимально упростить манеру, мысленно ориентируясь на Матисса, но, на его взгляд, это ему плохо удавалось. Правда, один из портретов Элоизы — десятый или двенадцатый из целой серии — получился у него неплохо, и Мёрчисон его похвалил. “Господи боже мой, — думал Том, — я готов раскрыть перед ним душу, прочитать ему стихи, которые я писал Элоизе, сплясать в голом виде танец с саблями, — лишь бы он взглянул на вещи моими глазами!” Но это было неосуществимо. Самолет Мёрчисона вылетал в 16.00. Скоро пора было обедать, так как дорога до Орли в хорошую погоду занимала около часа. Пока Мёрчисон переобувался для лесной прогулки, Том завернул “Человека в кресле” в три слоя гофрированной бумаги, обвязал, сверху обернул коричневой упаковочной бумагой и еще раз обвязал бечевкой. Мёрчисон обещал Тому, что в полете будет держать его картину при себе. Он сказал, что заказал номер в “Мандевиле” на сегодняшний вечер.

— Значит, не забудьте: я не буду выдвигать никаких исков по поводу “Человека в кресле”, — сказал Том.

— Но это не значит, что вы не согласны со мной? — улыбнулся Мёрчисон.