Страница:
244 из 794
Это был человек лет сорока, с широким, добродушным, несколько грубым лицом, с серыми глазами, в которых виделись энергия и насмешливость.
— В Польше еще мы наслышались про бедования ваши, — сказал он. — Ну да велик Бог земли русской! Перемелется все, мука будет. А уж полячью этому! — И он мощно потряс кулаком в воздухе. — Отольются наши слезы, как окончится перемирие! Подождите, не долго им кичиться! Наступит время, когда они согнут пред нами свою выю.
— Истощала вконец матушка-Русь, — вздохнув, сказал Шереметев, — Бог уж с этой местью, отдохнуть впору!
— Все будет, все приложится, — уверенно сказал Иван Никитич. — А теперь допьем чаши, да и расходиться пора. Что не весел, Терентий Петрович?
Князь Теряев поднял голову.
— Тяжело мне, — сказал он, — слышь, скоморохи моего сына скрали.
— Ну? Отсюда?
— С вотчины. При матери в терему он был. Сама она теперь больна — того гляди, Богу душу отдаст.
— А ты здесь! Скачи к себе и там сына ищи!
Теряев кивнул.
— Вот только эти дни пробуду. На великом чине быть надо, а там Филарет Никитич хотел повидать меня. Слышь, отца моего он знал.
— Ну и горе твое, горе! — покачав головою, сказал Шеин. Князь закрыл глаза рукою и припал к столу. Гости разошлись.
* * *
Спустя два дня совершилось великое торжество рукоположения Филарета в патриархи российские. Следом за этим, как бы в вознаграждение за отнятого сына, патриарх Филарет возвел инокиню Марфу в сан игуменьи Вознесенского монастыря, а сам энергично взялся за управление царством.
|< Пред. 242 243 244 245 246 След. >|