JК
Мясной Бор :: Гагарин Станислав Семенович
Страница: 173 из 1096 — А какую пользу он получил, расстреляв моих стариков? Что ему сделали они, какой вред от старых людей? Бить их надо, без пощады бить! И правых, и виноватых. Весь их поганый род под корень!
Шилин ничего не говорил. Он подошел к противоположным нарам и стал разбрасывать поношенные теплые вещи.
— Смотрите, братцы, — сказал он. — Прижал мороз голубчиков, в бабьи платки рядиться стали. Отбирают полушубки у мужиков.
Вдруг нары заскрипели, куча тряпья зашевелилась, и из-под нее выполз на свет молодой белобрысый солдат. Будто подтверждая последние слова старшего сержанта, был он укутан в женскую шерстяную шаль, поверх сапог — огромные соломенные боты. Глаза солдата прикрывали роговые очки, сквозь очки было видно, как испуганно глядел он на русских.
Солдат поднял руки и забормотал:
— Гитлер капут! Русский камрад гут! Гитлер никс гут!
— В плен захотел, собака! — закричал Гриша Володарский. — А пулю не хочешь?
— Остынь, — сказал Шилин. — Раздухарился ты сегодня.
— Застрелю пса! — сунул парабеллум в лицо солдату Володарский.
Киреев оттолкнул его и вырвал из рук парабеллум.
— Что это с тобой, Гришаня? — ласково спросил он. — Он ведь безоружный. И сам сдался… А ты с пистолетом, да и трое нас на одного. Нехорошо, брат Григорий.
Володарский, шатаясь, подошел к лавке, сел на нее, руки положил на стол и опустил на них голову.
— Как зовут? — спросил Шилин, он знал немного немецкий.
— Иозеф Гауптман. Берлин, Фридрихштрассе, шесть, — с готовностью ответил тот.
Шилин ничего не говорил. Он подошел к противоположным нарам и стал разбрасывать поношенные теплые вещи.
— Смотрите, братцы, — сказал он. — Прижал мороз голубчиков, в бабьи платки рядиться стали. Отбирают полушубки у мужиков.
Вдруг нары заскрипели, куча тряпья зашевелилась, и из-под нее выполз на свет молодой белобрысый солдат. Будто подтверждая последние слова старшего сержанта, был он укутан в женскую шерстяную шаль, поверх сапог — огромные соломенные боты. Глаза солдата прикрывали роговые очки, сквозь очки было видно, как испуганно глядел он на русских.
Солдат поднял руки и забормотал:
— Гитлер капут! Русский камрад гут! Гитлер никс гут!
— В плен захотел, собака! — закричал Гриша Володарский. — А пулю не хочешь?
— Остынь, — сказал Шилин. — Раздухарился ты сегодня.
— Застрелю пса! — сунул парабеллум в лицо солдату Володарский.
Киреев оттолкнул его и вырвал из рук парабеллум.
— Что это с тобой, Гришаня? — ласково спросил он. — Он ведь безоружный. И сам сдался… А ты с пистолетом, да и трое нас на одного. Нехорошо, брат Григорий.
Володарский, шатаясь, подошел к лавке, сел на нее, руки положил на стол и опустил на них голову.
— Как зовут? — спросил Шилин, он знал немного немецкий.
— Иозеф Гауптман. Берлин, Фридрихштрассе, шесть, — с готовностью ответил тот.