Мясной Бор   ::   Гагарин Станислав Семенович

У Конева он дотошно изучал обстановку, прикидывал вместе с командующим, как срезать причудливые изгибы передовой линии. Их узорчатая изощренность и оперативные выгоды сулила, и чревата была реальной опасностью для собственных войск.

В той роли наблюдателя и консультанта, в которой сейчас выступал Мерецков, у него оставалось время для размышлений, для теоретических раздумий по поводу происходящего на войне. Опытный штабист, умеющий по крохам информации, добытой из разных источников, составлять общую картину происходящего на фронте, он окончательно убедился в том, насколько мудрым и безальтернативным был план стратегической обороны на сорок второй год, предложенный Шапошниковым Ставке. Он до конца понял, что Красная Армия будет терпеть поражения до тех пор, пока Верховный не уяснит для себя роль и значение Генерального штаба, этого мозга любой армии, как метафорично назвал его Борис Михайлович в одноименном учёном труде. Но кому б он, Мерецков, сам чудом вырвавшийся из тягот зловещего гостеприимства Берии, мог растолковать эту мысль? Однажды он уже попытался советовать Сталину. А чем кончилось? Чаще всего вспоминалась ему последняя встреча со следователем Шварцманом, уже составившим до того обвинительное заключение, носившее до кровавой одури стандартный характер: немецкий шпион, завербован германской военной разведкой. И повод был: проходил стажировку в генеральном штабе рейхсвера.

Когда его снова вызвали, решил — все.