JК
Мясной Бор :: Гагарин Станислав Семенович
Страница: 832 из 1096 — Эти тоже молчат… Ты мне еще ни разу не сообщил, как анекдоты про меня говорят. Вот и Грозный тоже удивлялся. Водка всегда развязывает язык.
Берия пожал плечами:
— Если надо анекдот, мы его организуем.
Вождь поморщился:
— Ты меня не понял, Лаврентий. Я хочу знать: почему они молчат, если даже меня нет рядом? Но если ты мне скажешь, что они меня любят, я посажу тебя, Лаврентий, в тюрьму.
— Этого про них не скажу, но за тебя, Сосо, готов сесть в тюрьму.
— Отсидеться хочешь? Не выйдет… А кто за нас с тобой воевать будет? Да… Значит, говоришь, держат язык за зубами? Все равно никому не верю!
Этим двоим, повязанным между собой общим грехом, было невдомек, что многочисленные и беспощадные вырубки партийного леса, террористические налеты на ближайшее окружение вождя оставили у подножия трона только тех, кому, как и во времена Ивана Грозного, все было в высшей степени безразлично. То, что они приучились при этом общаться между собой на языке газетных передовиц, было знамением века — и только. А в остальном ничем они от опричников Ивана Васильевича не отличались, у тех и других отсутствовали всякие нравственные императивы.
Вот разве что жертв во втором историческом варианте оказалось во много крат больше.
38
«Ночами продвигаемся по направлению к Мясному Бору, поминутно задерживаясь в пробках на дороге», — писал в дневнике Виктор Кузнецов 27 мая, незадолго до того, как немцы заняли коридор, или Долину Смерти. Дневники вести на фронте было категорически запрещено.
Берия пожал плечами:
— Если надо анекдот, мы его организуем.
Вождь поморщился:
— Ты меня не понял, Лаврентий. Я хочу знать: почему они молчат, если даже меня нет рядом? Но если ты мне скажешь, что они меня любят, я посажу тебя, Лаврентий, в тюрьму.
— Этого про них не скажу, но за тебя, Сосо, готов сесть в тюрьму.
— Отсидеться хочешь? Не выйдет… А кто за нас с тобой воевать будет? Да… Значит, говоришь, держат язык за зубами? Все равно никому не верю!
Этим двоим, повязанным между собой общим грехом, было невдомек, что многочисленные и беспощадные вырубки партийного леса, террористические налеты на ближайшее окружение вождя оставили у подножия трона только тех, кому, как и во времена Ивана Грозного, все было в высшей степени безразлично. То, что они приучились при этом общаться между собой на языке газетных передовиц, было знамением века — и только. А в остальном ничем они от опричников Ивана Васильевича не отличались, у тех и других отсутствовали всякие нравственные императивы.
Вот разве что жертв во втором историческом варианте оказалось во много крат больше.
38
«Ночами продвигаемся по направлению к Мясному Бору, поминутно задерживаясь в пробках на дороге», — писал в дневнике Виктор Кузнецов 27 мая, незадолго до того, как немцы заняли коридор, или Долину Смерти. Дневники вести на фронте было категорически запрещено.