Мой брат Том   ::   Олдридж Джеймс

 — Ты и есть парняга, что же еще?

— Это вульгарное слово, и оно тебе совершенно не подходит, — решительно сказал я.

Она засмеялась, потом вдруг, лукаво прищурившись, спросила:

— А ты все еще пишешь стихи?

— Нет, — сердито отрезал я. — Откуда тебе известно, что я писал стихи?

— Грэйс Гулд сказала.

— Ах, черт! Неужели женщины ничего не могут удержать в секрете?

Почти у самого канала нам попалась навстречу компания пьяных солдат, англичан и австралийцев; они приплясывали, хриплыми голосами орали песни, а кое-кто уже не держался на ногах, и эта встреча сулила мало приятного.

— Повернем обратно, — предложил я.

— Это зачем? — сказала Пегги. — Ничего они тебе не сделают.

— Кто их знает, — ответил я. — Но я не о себе беспокоюсь, а о тебе.

— Ты всегда боялся пьяных, которые слонялись по Данлэп-стрит. Я часто следила за тобой.

Да, пытливые глаза Пегги за всем успевали уследить, даже за мной.

Мы пошли дальше. Пегги крепко держала меня под руку, точно подрядилась благополучно провести через все преграды и опасности.

— Ты пойми, пьяный — он как собака: если показать, что ты его боишься, он непременно к тебе привяжется, а если пройти мимо, не обращая внимания, он никогда не тронет.

Мы спокойно прошагали по этой арабской Данлэп-стрит и спустились к узкой песчаной кромке берега. Песок был скользкий, и тут уж мне пришлось поддерживать Пегги. У самой воды она села, сняла с одной ноги коричневую туфлю и коричневый чулок и сунула ногу в воду.