JК
Моя жизнь в лесу духов :: Тутуола Амос
Страница: 47 из 139Еда лежала передо мной на земле, но я не мог до нее дотянуться, потому что моя шея не сгибалась вперед, а висела вбок под тяжестью головы, и, конечно же, когда я сумел изловчиться – опрокинул кувшин с моим телом на землю, – голова упала в стороне от еды, а шея у меня была слишком длинной, так что головы я поднять не мог и поэтому извивался по земле шеей минут сорок пять, а может, и больше, прежде чем голова оказалась возле еды; но едва мой рот ощутил еду и я почувствовал, как она пахнет, он неожиданно для меня стал клювом, и даже не клювом, а маленьким клювиком, и, когда я хотел взмолиться, как человек, потому что страдал от смертельного голода, раздался только птичий писк, или щебет, и Грузные духи принялись хохотать.
Я перепробовал множество способов склевать еду, но ничего не добился и решил про себя, что лучше уж смерть, чем смертельный голод, но, как только я так решил, клюв у меня заменился ртом, еда исчезла, а кувшин с моим телом, вставши на дно, куда-то поехал, хотя все духи тоже исчезли и двигать кувшин было вроде бы некому. Вскоре я оказался на перекрестке дорог, вернее, не дорог, а пеших тропинок – их было несколько, и они пересекались, а я стоял в кувшине на перекрестке, и вокруг перекрестка теснился лес, и до города было – одна треть мили. И я простоял там до самого утра.
Около восьми часов поутру к перекрестку пришли все духевы и духи, все дети и старики Девятого города, и они пригнали двух овец и двух коз и целую стайку домашней птицы. Как только они оказались на перекрестке, они первым делом столпились вокруг меня, а потом стали петь и хлопать в ладоши, звякать колокольцами и бить в барабаны, а потом сплясали ритуальную пляску – она продолжалась несколько минут, – забили птицу и домашних животных, которых пригнали для этого к перекрестку, и полили мне голову жертвенной кровью. Вот полили они мне голову кровью, а мясо животных поджарили на костре и дали мне есть, и я его ел. И повадились они приходить раз в три дня, и молились передо мной, как будто я бог.
Я перепробовал множество способов склевать еду, но ничего не добился и решил про себя, что лучше уж смерть, чем смертельный голод, но, как только я так решил, клюв у меня заменился ртом, еда исчезла, а кувшин с моим телом, вставши на дно, куда-то поехал, хотя все духи тоже исчезли и двигать кувшин было вроде бы некому. Вскоре я оказался на перекрестке дорог, вернее, не дорог, а пеших тропинок – их было несколько, и они пересекались, а я стоял в кувшине на перекрестке, и вокруг перекрестка теснился лес, и до города было – одна треть мили. И я простоял там до самого утра.
Около восьми часов поутру к перекрестку пришли все духевы и духи, все дети и старики Девятого города, и они пригнали двух овец и двух коз и целую стайку домашней птицы. Как только они оказались на перекрестке, они первым делом столпились вокруг меня, а потом стали петь и хлопать в ладоши, звякать колокольцами и бить в барабаны, а потом сплясали ритуальную пляску – она продолжалась несколько минут, – забили птицу и домашних животных, которых пригнали для этого к перекрестку, и полили мне голову жертвенной кровью. Вот полили они мне голову кровью, а мясо животных поджарили на костре и дали мне есть, и я его ел. И повадились они приходить раз в три дня, и молились передо мной, как будто я бог.