Моя золотая теща   ::   Нагибин Юрий

- Как-то не в духе Татьяны Алексеевны такая страстность и импульсивность...

- Она страстный человек. Ты ничего не понимаешь в людях, а еще писатель. Страстный, затаенный, скрытный, с огромной выдержкой.

- Хороша выдержка! Кинулась, как девчонка, на свидание с зятем. Не стесняясь ни мужа, ни дочери, ни княгини Марьи Алексеевны.

- А это страсть! - сказала Катя каким-то грозным голосом.

И я понял, зачем она завела этот разговор. Она тоже была натурой страстной, затаенной и не прощающей. Пусть она выдумала меня, выдумала все про нас, она в это верила и сейчас осуществляла свою месть. В том, что случилось в семье Звягинцевых, не было ничего ободряющего для меня. Напротив. Не может быть повторного, автоматического взрыва страсти, а Татьяна Алексеевна не переходящее красное знамя, которое вручается ее зятю вместе с рукой дочери.

- Почему же она сейчас так робеет перед Василием Кирилловичем ?

- Ты уверен, что она робеет?

В тоне, каким это было произнесено, таился соблазн принять на веру многозначительную невысказанность. Но я отверг эту возможность, допустив, что Катя сейчас блефует.

- А ее образ жизни? Всегда дома, всегда одна. Не то монастырь, не то тюрьма. Такой компанейский человек!

- Слишком компанейский. Звягинцев этого и боится.

- Она всегда пила?

- До войны вовсе не пила. А потом пошло-поехало. С горя, наверное, что Эдика выгнали.

- Она же могла с ним встречаться?

- Сам же говоришь, что ее заперли.